Ваше Преосвященство и мой глубоко почитаемый господин! Зная, что Вас очень обрадуют известия от моего повелителя короля и его флотилии, этим письмом сообщаю Вам, что по окончании смотра и снабжения двухнедельным запасом провианта всех кораблей Он отплыл в направлении Гасконии, с намерением там высадится, пройдя по маршруту: мимо Нилдса окраины острова Уайт, и далее прямо- через пролив Ла-Манш. Однако ветер оказался настолько неблагоприятным, что несмотря на продолжительную якорную стоянку, в надежде на то, что Бог пошлет ему благоприятную для пересечения пролива погоду, следовать этим курсом он не смог. Так как Богу не было угодно, чтобы он следовал в этом направлении он решил высадиться там, где пожелает Бог, что и было сделано на полуострове Котантен в Нормандии накануне дня святой Маргариты 12 июля в среду, всей флотилией в добром здравии. По прибытии, мой повелитель принц был произведен в рыцари, вместе с ним и Монтегю, Мортимер, Роуз и многие другие. Город Барфлер был взят. Мой господин Варвик в течение дня имел небольшие удачные стычки с противником, а мой господин Джон Бюшамп вместе с другими рыцарями и сквайрами внезапными вылазками и всевозможными другими способами атаковали врага на протяжении всего этого времени. Однако те люди в районе, у кого было оружие, укрылись в замках и укрепленных городах. Что же касается простого населения в деревнях, то они все перешли на сторону короля. Вот и все новости на данный момент, мой господин, не считая того, что король и его войска начинают располагаться по всей стране, для ее завоевания и установления своих прав, если то будет угодно Богу. Написано в Ла Хог 17 июля.
Михаэл Нортбург, запись от 27 июля 1346 года.
Король и его войско высадились в местечке Сен-Вааст Ла Хог 12 июля. Там король организовал стоянку на которой находился до следующего вторника, чтобы выгрузить лошадей, испечь хлеб и дать отдохнуть своим людям и самому. В гавани Ла Хог он обнаружил 11 судов, 8 из которых имели башни на носу и корме: все они были сожжены. В пятницу, пока король находился на привале, некоторые из его людей отправились к городу Барфлер ожидая найти там людей, но ни одной живой души там не оказалось. Ими были обнаружены 9 судов с башнями на носу и корме, 2 рыболовных судна и несколько маленьких судов. Все они были также сожжены. Город оказался таким же большим и добротным, как и Сэндвич. После того как наши люди покинули город, он был сожжен моряками. Некоторые добротные города и поместья в округе были также сожжены. Во вторник король выступил в направлении Валонье, где и заночевал, найдя там необходимый провиант. На следующий день он совершил длинный переход в направлении моста через речку Дувэ, выведенный из строя людьми из Карентена. Той же ночью мост был восстановлен и король вступил в область Карентен, расположенную на расстоянии всего одной мили от моста. Город Карентен такой же большой, как и Лечестер. Большое количество продуктов и вина было обнаружено там. Большая часть города была сожжена и король не смог это предотвратить. В пятницу король стал лагерем в близлежащих деревнях недалеко от речки, которую было трудно форсировать. Люди из Сен-Ло вывели из строя мост, но он был починен, и на следующий день король со своей армией перешел через реку, встав лагерем у города. Горожане еще заранее стали укреплять местность и собирать вооруженных людей с намерением удержать город, однако еще до подхода короля – они оставили город. По меньшей мере, тысяча бочек с вином и большое количество иного добра было обнаружено в городе, который по своим размерам больше Линкольна. На следующий день король продолжил продвижение вперед, найдя пристанище в аббатстве, а его армия стала лагерем в близлежащих деревнях. Солдаты каждый день разбредаются по округе на расстояние от 12 до 15 миль грабя и уничтожая, ими было сожжено несколько поселков. Понедельник и вторник король провел в движении, останавливаясь в деревнях. В среду к полудню он подошел к городу Кан, узнав, что в городе есть вооруженные люди, он построил войска и выслал вперед разведку. Они доложили, что там имеется хорошо укрепленный замок под командованием епископа Байе вместе с рыцарями и солдатами. По эту сторону реки расположен очень большой и красивый город, на окраине которого находится величественный монастырь с могилой Вильгельма Завоевателя. Город обнесен стеной с башнями, а защитники его многочисленны и вооружены. В монастыре никого не было. На другом конце города расположен еще один величественный монастырь-женский. Ни в одном из монастырей никого не было, равно как и в городе по эту сторону реки. Все перешли в крепость. Горожане находились по ту сторону реки, там же где были и французский коннетабль вместе с управляющим де Танкарвилем (очень знатного происхождения ).У них было порядка 500-600 людей плюс простые горожане. Рядовые солдаты нашей армии, без дополнительного приказа и боевого построения, атаковали мост, который был хорошо укреплен заграждением и барьером. Схватка была горячей. Французы оказали сильное сопротивление, защищая мост: он был взят. Затем были захвачены вышеупомянутые коннетабль и управляющий, до 100 рыцарей и 120-140 сквайры. Рыцари, сквайры и простые горожане в большом количестве были убиты на улицах, в домах и садах. Их имущественную принадлежность определить было невозможно, так как все были раздеты. Из нашей знати никто не погиб за исключением одного сквайра, который был ранен и через 2 дня умер. Пища, вино а также другое добро и имущество в большом количестве было обнаружено в городе, по своим размерам превышающим любой английский город, за исключением Лондона. Когда король покинул город около 200 кораблей отправились по направлению к Роше Маас. Моряки сошли на берег и выжгли все побережье на глубину до5-6 миль, унося все добро на свои корабли. Затем они направились к Шербуру, где расположен красивый город, сильная крепость и красивый монастырь. Они сожгли город и монастырь. Все побережье протяженностью 120 миль от Роше Мааса до Острехема в дельте речки Кан,- было выжжено. Был сожжен 61 боевой корабль с башнями на носу и корме, 23 рыболовных судна,и большое количество мелких судов водоизмещением от 21 до 30 тонн. Во вторник, когда король подошел к местечку Кан, горожане Буа обратились к нему с просьбой о добровольной сдаче города и присяге на верность королю, однако принять их он отказался по причине того, что не мог гарантировать их безопасность.
Париж 21-го брюмера IX года (12 ноября 1800 г.)
«Любезный мой
Бланке! Едва освободясь от моего долгого заключения и от суматохи моего
прибытия сюда, хочу писать к тебе и объясниться с тобою...
Не могу скрыть от тебя того удивления, с которым я узнал, что
ты тоже был в числе тех, которые уверяли, будто в бедственную ночь
Абукирского сражения я мог бы сняться с арьергардом и подойти на помощь
к авангарду. В письме, которое я пишу морскому министру, письме (ничем
не вызванном от меня со стороны правительства, и отсылку которого я еще
откладываю), в этом письме я говорю, что только недоброжелательство,
подозрительность или самое отъявленное невежество могут поддерживать
подобную глупость. В самом деле: каким образом корабли, стоящие под
ветром линии на двух становых якорях, с завезенным верпом, с четырьмя
шпрингами, могли бы сняться и вылавировать к месту сражения прежде, чем
атакованные корабли могли бы быть разбиты десять раз? Я говорю, что
целой ночи на это бы не достало. Я не мог этого сделать, выпустив все
мои канаты и кабельтовы. Пусть вспомнят, сколько времени мы употребили
на то, чтобы выйти кабельтова на два или на три на ветер, когда мы
устраивали нашу линию. Пусть вспомнят, как за несколько дней пред тем
фрегаты «Жюстис» и «Юнона», снявшись с якоря, чтобы идти в Александрию,
на другой день очутились под ветром у мыса Розетты. Я не мог и не
должен был сниматься; это до такой степени было признано всеми, что сам
адмирал, в данной нам инструкции и в дополнении к сигналам, предвидел
случай, когда бы ему пришлось двинуть авангард на помощь атакованным
кордебаталии и арьергарду, но нигде не упомянул о том, чтобы арьергарду
перейти на помощь авангарду, потому что это было невозможно, и он этим
разделил бы свою эскадру, не имея от этого никакой выгоды. Я бы нашел
еще тысячу опровержений на подобные уверения, но это выходит из границ,
которые я должен определить моему письму. Я говорил об этом с
некоторыми из капитанов авангарда. Все сознались, что в ту самую
минуту, когда неприятель их сильнее всего атаковал, они и не думали
ожидать помощи от арьергарда, и что участь эскадры была решена, как
только английские корабли могли обойти голову линии. На кораблях
арьергарда мысль сняться с якоря и перейти к сражавшимся не пришла в
голову никому, потому что это было невыполнимо».
Прощай, любезный мой Дюшайла, весь твой Вилльнёв.
Письмо Давида Коссиньи Типу Султану
26 июля 1795 г.
Иль-де-Франс, 8-го термидора
3-го года Французской республики, единой и неделимой,
навабу Типу Султану.
Мой добрый друг, Пьер Моннерон, прибыл сюда из Индии на корабле под Вашим флагом, который был здесь встречен с большим удовольствием и со всем тем вниманием, каковое заслуживает правитель, с незапамятных времен всегда бывший другом французов. Что касается меня, хорошо лично знающего всю ценность подобного союза и Вашей дружбы, то меня охватила невыразимая радость, когда мсье Моннерон мне сообщил, что Вы в добром здравии, и да сохранит Вам господь здоровье, государь, и да свершится, в дальнейшем, Ваша судьба, согласно моим пожеланиям.
Мир, который Вы в последний раз заключили с англичанами, маратхами и низамом, показал всей Европе степень Вашего могущества. Что бы ни говорили Ваши враги, раз Вы смогли сопротивляться их союзу, то Ваша победа обеспечена, если они решатся противиться Вам каждый в отдельности.
Объединяются лишь против самого могущественного врага, и именно это испытывают сейчас французы. Против них соединились двадцать европейских держав, и просто невероятно, до чего они доходят в своем заблуждении; однако праведный Господь, царь царей и отец народов, уже дал им почувствовать и испытать силу своей руки; четырнадцать французских армий побеждают всюду и, согласно известиям, полученным нами от марта месяца, французы уже овладели двадцатью наиболее богатыми вражескими областями и всей Голландией.
Правитель Стамбула, имеющий большие владения и в самой Европе, принадлежит к числу тех немногих, кто, как и Вы, государь, оставались верными друзьями и союзниками французов.
Всегда, и когда я был рядом с Вами, и когда переписывался, я говорил Вам только правду; я надеюсь, что вскоре Вы еще больше убедитесь в правильности того, что содержит это письмо, и особенно в стремлении французов демонстрировать всему миру, как они ценят Ваш союз и Вашу дружбу.
Моя привязанность, которую я всегда питал к Вам, не может возрасти и я остаюсь Вашим бескорыстным и искренним
Д-д Коссиньи.
Документ № 2.
Письмо Жака Коссиньи Типу Султану
26 июля 1795 г.
Навабу Типу Султану
8 термидора 3-го года
Французской республики, единой и неделимой.
В каком бы уголке земли я ни жил, я всегда буду считать себя одним из ваших самых верных вакилей, о чем я не перестаю утверждать, государь, во всех случаях жизни и во всех письмах, которые я Вам писал, говоря всегда одну лишь правду. Со времени моего отъезда из Пондишери я дважды имел возможность сообщать Вам вещи, которые должны были показаться Вам удивительными, а затем, как если бы я все предвидел, Вам наверно уже сообщили об огромных успехах, которые французы ежедневно одерживают, благодаря милости божьей, над всеми своими врагами. Они одержали над ними много знаменательных побед, и все двадцать две державы, соединенные вместе, не смогли помешать им вторгнуться в часть их наилучших областей, которой французы овладели в марте месяце.
Ваши враги, заключив с Вами мир, показали всему свету, что они могли напасть на Вас лишь с крупными силами, и хотя каждый из них собирает весьма значительную армию, они вынуждены были объединиться против Вас и все равно не добились большого успеха. И всем известно, что они Вас еще боятся, несмотря на те жертвы, на которые Вы пошли для блага своего народа; точно так же можно предсказать, что несколько раньше или несколько позднее, но французы заключат мир со своими врагами, и пройдет немного времени, государь, и Вы увидите и весь мир будет изумлен, видя, на что способен французский народ, на который столь опрометчиво и несправедливо напали столько королей. Если мой друг Пьер Моннерон сможет прибыть к Вам, как Вы того желаете и как хочет он сам, он Вам расскажет вещи невероятные, которые тем не менее верны. Примите, государь, уверения в безграничной привязанности Вашего самого верного вакиля.
Ж-к Коссиньи.
Копия верна.
Документ № 3.
Перевод проекта договора с Францией, предложенного Типу Султаном
15 июля 1796 г.
Богом данный серкар 14 предлагает французской нации следующие замечания.
1. Пока следуют по своей орбите солнце, луна и небо, земля остается на своем месте и моря не высыхают; все время, пока существует, по милости божьей, род Корейшитов и Богом данный серкар, так же как и французская нация, между этими двумя державами царят добрая дружба и полный союз, и никакое обстоятельство не сможет это нарушить. Если между служащими этих двух наций возникнут какие-либо разногласия или трудности, причины этого будут внимательно рассмотрены по справедливости, и каждая сторона накажет тех, кто эти затруднения вызвал. Между руководителями обеих держав никогда не должно быть никаких недоразумений, наоборот, следует всячески усиливать союз между ними, равным образом как в большом, так и в малом; с обеих сторон будут посланы избранные лица, способные улаживать дела.
Если случится, что какой-либо сильный враг выступит против одного из двух серкаров, они должны объединиться для борьбы с ним, но если это мелкая стычка, каждая из этих двух держав будет добиваться справедливости собственными силами. В случае мира между французами и англичанами каждый сможет сохранить все завоевания, и французы имеют право их охранять достаточными и солидными силами и, если в Индии им будут уступлены какие-либо фактории, в этом не будет ничего неудобного, но было бы лучше, если бы у них не было ничего.
При заключении мирного договора следует считать Богом данный серкар одним из его участников как союзника французов, поскольку они воевали совместно.
Поскольку союз заключается для мира и для войны, надо по этому вопросу составить соглашение между обоими серкарами для оборонительных и наступательных действий против их взаимных врагов и послать это соглашение Богом данному серкару, который в свою очередь перешлет копию, подписанную и запечатанную своей печатью, серкару французской нации.
Поскольку голландская нация находится в союзе с Францией, Богом данный серкар также будет в союзе с голландцами согласно тем же принципам.
2. Французская армия, которая должна состоять из 10 тысяч человек, высадится в Телличерри, о чем немедленно известят Богом данный серкар, который сразу же направит свою армию для совместных с армией Франции действий. Все продовольствие поставит сушей Богом данный серкар. Крепость Телличерри следует сравнять с землей. Вслед за этим паша отправится со всей французской армией в Кочин, оттуда пойдет на Тирумали, Мадуру, Тричинополи и Танджур, которыми овладеет, а после того направится в Пондишери и Мадрас, который возьмет, если будет на то воля божья.
Военные корабли должны одновременно направиться к побережью, чтобы поддержать сухопутные войска, а Богом данный серкар поставит также необходимое продовольствие экипажу эскадры и, если будет на то воля божья, Мадрас будет взят, его сравняют с землей, как то сделали англичане с Пондишери, и с ним будет покончено.
Богом данный серкар оставит себе крепости Тричинополи, Танджур и Элур и половину побережья Карнатика, а другая половина будет дана французской нации.
Когда, милостью божьей, перечисленные задачи будут решены, армия паши и французов- направится по суше в Бенгалию. Форт Калькутты и другие будут взяты, страна и крепости будут разделены пополам и половина отдана французам.
Закончив дела в Бенгалии, армия отправится в Бомбей, и если паша сам не пойдет с ней, то он пошлет войска с полководцем, который будет ими командовать, чтобы действовать совместно с французами и напасть на английские владения в этой стране. Крепость Бомбей останется французам. Это начинание не должно быть трудным для осуществления.
3. Для проведения военных операций в Индии будет удобнее поставить французскую армию в подчинение паши, так как он - человек, знающий страну и более способный определить наилучшее время для проведения компаний, чем новые войска, ибо если действовать иначе, то можно потерпеть большие потери. В связи с этим и высказано это соображение.
4. На каждую тысячу солдат, которую выставит французская нация, паша предоставит пять тысяч, которые несомненно выполнят свой долг и останутся на своем посту.
5. В течение всего времени, что французские войска и войска паши будут действовать совместно, Богом данный серкар поставит продовольствие французам на море и на суше и поставит также все необходимое для перевозки больных.
6. Маратхи и моголы, несомненно, придут на помощь англичанам. На это время войска французов и серкара останутся союзниками. Что касается войны и мира с маратхами и моголами, паша оставляет за собой решение, какие меры следует принимать по этому вопросу.
7. Именно по причине дружбы между Богом данным серкаром и французами и в связи с посылкой посольства во Францию, англичане, обеспокоенные этим союзом, убедили маратхов и моголов присоединиться к ним. Все трое вступили в войну с Богом данным серкаром, и это ему стоило триста тридцать лакхов рупий, отданных вышеуказанным трем державам, и половины его страны. Все это произошло именно в результате этой дружбы: они по этой причине отняли эти деньги и земли, а поскольку французы не могли послать вооруженные силы в Индию, нельзя было отомстить англичанам. В случае, если высказанные ранее предположения не смогут быть осуществлены и будет заключен мир в Европе, в мирном договоре следует оговорить возвращение Богом данному серкару тех трехсот тридцати лакхов рупий и тех земель, которые он потерял. Это будет справедливым со стороны Франции, и эти ее действия прославят ее во всем мире.
При составлении мирного договора следует оговорить, что послы обеих держав смогут ездить туда и обратно, как они сочтут необходимым, и отправлять письма.
8. Потребуются мастера для отливания пушек, бронзовых и чугунных, а также пуль и бомб, для постройки судов и производства бумаги, а также для стеклянных изделий и зеркал. Нужно по тридцать человек каждой профессии.
Переведено в Серингапатаме 17 апреля 1796 г. Подписано: Пьер Моннерон 8 июля.
Примечание: Данная бумага составлена на персидском языке и была буквально переведена нижеподписавшимся с оригинала, им подписанного и оставшегося на руках у паши Типу Султана. Документ такого рода должен храниться в глубокой тайне и потому никогда не должен обсуждаться в Национальных советах.
Порт Норт-Уэст, Иль-де-Франс, 27 мессидора 4-го года республики.
Взято отсюда - http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Indien/XVIII/1780-1800/Tipu_sultan/frametext.htm
. Реляция о благополучном и славном произхождении в Польше оружия Ея Императорскаго Величества и о взятии и о покорении города Гданска.[1]
Когда на вспоможение городу Гданску пришла морем Французская военная эскадра, состоящая в 11 караблях болших линеиных и фрегатах, и высадила на берег Гданской приморской крепости в Везельминде несколько тысяч французских военных людей, которыя 16 маия учинили от Везельминда на Россиискои ретранжамент обретающеися при реке Висле между города Гданска и Beзельминда, жестокое неприятельское нападение; а в самое то же время и из города сильная вылазка учинена была, то с Божьею помощию оныя французы, от воиска Россиискаго мужественно с великим с их французскои стороны уроном отбиты, и до самаго Везельминда прогнаны, в которой акции между другими французами и Посол французскои, бывшеи при Дацком дворе Граф Плело, которой от туду на караблях французских к Везельминде приехал, и помянутыми французами командовал, и хотел с ними в город Гданск продратся, и сверх того еще 28 человек Офицеров французских, и несколко сот салдат yбито кроме раненых, а и те вышедшия из города неприятели, по некоторой по них из пушек учиненной стрелбе, с немалым уроном в город ретироватся принуждены были.
( Read more... )
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
branchandroot
