george_rooke

Предваряя эту часть, можно сказать, что к 1780-м годам в русском флоте появился довольно большой арсенал действий и средств для успешной войны на море, которые вошли в Сигнальную книгу, но это никак не отразилось на Уставе. В результате получился диссонанс - с одной стороны, полученный опыт надо было как-то осмыслить и объединить, с другой - страшно было подумать, что можно править петровский Устав.

Цитата: "В этих четырёх сражениях Ушаков применил большой арсенал манёвров в рамках все той же линейной тактики. Сюда относится и охват головы противника, и переход на близкую дистанцию боя, и атака в походных колоннах, и общая погоня. При этом, хотя все эти приёмы относились к обычной линейной тактике, они противоречили Уставу 1720 года.
Но в сам Устав эти новшества не вошли. И если капитаны в эскадре Ушакова понимали, что имеется в виду под тем или иным новым маневром, то офицеры того же Балтийского флота — нет.
В 1788 году началась русско-шведская война. В Гогландском сражении, согласно приказу командующего Балтийским флотом Самуила Карловича Грейга, было приказано сближаться на дистанцию до кабельтова (185 метров), причём часть кораблей этот приказ не исполнила. А после смерти Грейга зимой 1788 года новый комфлота Чичагов перешёл к буквальному следованию Морскому уставу. Ревельское сражение проходило как чисто оборонительный бой с дистанцией 3–4 кабельтовых, то есть примерно с 700 метров. Красногорское сражение велось на дистанции в 2–3,5 кабельтовых (360–650 метров).
В Выборгском сражении отряд Повалишина, принявший главное участие в бою, сражался на дистанции 2 кабельтова (360 метров). Отсюда и понятен выбор Потёмкина в пользу Ушакова. Из письма Екатерине II: «с каким бы ещё адмиралом я мог ввести правило драться на ближней дистанции? А у него — линия начинает бой в 120 саженях (218 метров. — Прим. автора)!».
Но самое интересное в другом. Несмотря на устаревшую тактику ведения боя, Россия выиграла все сражения парусных кораблей в русско-шведской войне 1788–1790 годов. И для того, чтобы понять, почему, наверное, есть смысл сравнить русские руководящие документы со шведскими уставами и инструкциями по походу и бою. Насколько известно автору, такая работа до сих пор не проделана историками. Впрочем, исходя из анализа действий шведского флота в период с 1640 по 1790 год, можно с большой степенью вероятности утверждать, что там с развитием тактики дело обстояло ещё хуже, чем в России."

В конце концов наше Морское руководство делает ход конем - принимает новый Устав, который есть... калька с английских Инструкций по походу и бою образца 1734 года. То есть весь наработанный Ушаковым, Спиридовым, Чичаговым, Грейгом, и т.д. опыт был просто проигнорирован.

http://warspot.ru/7836-taktika-russkogo-parusnogo-flota-opyt-ushakova-i-novyy-ustav

Итак, вышла первая из серии небольших статей по тактике русского флота.
Цитата:

" В отношении Крюйса суд выдвинул обвинения сразу по двум делам. По первому делу их было три. Во-первых, 24 июля, когда ветер стих, приказ о буксировке кораблей скампавеями был отдан слишком поздно. Во-вторых, Крюйс приостановил погоню, а затем медлил около двух часов с её продолжением. В-третьих, 25 и 26 июля не пошел в погоню и такими «худыми» поступками упустил неприятеля.
По второму делу в обвинении было отмечено, что Крюйс проявил неисполнительность целому по кругу обязанностей, связанных с его должностью. Указывалось, что:
ему не надлежало давать ордеры (приказы) за рюмкой водки на обеде 8 июля;
в протоколе совещания командиров было записано решение гнаться за неприятелем, но не было самого важного указания об абордаже неприятеля;
адмирал должен был дать сигнал об абордаже сразу, как только передовые корабли настигли неприятеля;
когда его корабль сел на камни, Крюйс должен был перейти на другой корабль и продолжать погоню;
по заявлению вице-адмирала, подчиненные ему командиры кораблей намеревались выдать его неприятелю. «Это великое преступление» и заявить о нем надлежало немедленно, а не через три дня после начала разбирательства.
Таким образом, господин вице-адмирал не один раз, а дважды пренебрег интересами монархии и должность свою не исполнил, констатировал суд.
На том же процессе капитан-командор Шельтинг заявил о своем намерении сойтись с неприятелем на абордаж. Он имел такую возможность до посадки корабля на камни, но должности своей не исполнил. Капитан-командор Рейс должен был принять командование эскадрой и идти на абордаж неприятеля. Однако он не только должности не исполнил, но и прекратил атаку. Капитан Дегрюйтер показал себя явно «худым» человеком: когда у него матрос упал в море, он прекратил погоню и повернул судно на спасение матроса, хотя достаточно было послать для этого бот, который был у него на бакштове.
Примечательно, что посадка кораблей на камни и даже потеря корабля «Выборг» никому из подсудимых в вину не ставилась. Все внимание было сосредоточено на том, что были упущены возможности нанести поражение неприятелю. Это стало главным и при определении меры наказания."

Что хотелось бы сказать?
1. Что бы мы не создавали - все время получается КПСС и создание себе кумира. Это относится не только к веку XX-му, но верно и ранее. Петр был живым нормальным человеком, он сам никогда догм не держался, и призывал к этому других. И наверное в гробу потом несколько раз перевернулся, когда его указания, сделанные для конкретного флота в конкретное время объявили "священной коровой", которую нельзя обсуждать, нельзя менять, нельзя критиковать.
2. Читая первую часть цикла нельзя забывать, что мы сравниваем Устав региональной морской державы с Уставом первой морской державы. Это, как бы, разные весовые категории, соответственно разные требования и разные методы подхода к проблеме. У нас же не возникает вопросов, почему сборная Бразилии по футболу ставит для себя одни задачи, а сборная Бразилии по хоккею - совершенно другие. Причем если для сборной Бразилии по футболу неудача - это проиграть в финале чемпионата мира, то для сборной Бразилии по хоккею - войти в топ-50 команд - дикая удача.
3. Конечно же, для более корректного и правильного сравнения надо анализировать развитие и изменение шведских, датских, турецких Морских Уставов. Чтобы выявить корни побед русского флота на Балтике и в Черном море. Только этим наша историография никогда не занималась, это вообще никому в голову не пришло.
4. Настоятельно прошу не делать поспешные выводы, и дождаться выхода всего цикла. Первая статья - это по сути просто постановка проблемы. Далее будет рассказано на конкретных примерах, как с этим жили, как пытались изменить, и что получилось. Самое обидное - это создавшаяся к концу XVIII века двойственность подчинения, когда есть Устав, который в плане Инструкций по походу и бою просто устарел, и применить его в бою невозможно, но по этому Уставу ведутся судебные разбирательства, и капитаны свои нерешительные действия прикрывают именно им. И есть указания адмиралов, которые вроде как обязательны к исполнению, но противоречат Уставу. Но об этом уже в следующих частях.

Не думал, что придется писать на эту тему, но вижу, что все-таки надо объяснить.
Итак, в чем проблема стрельбы из пушек с парусного корабля?
1. Конечно же качка. Одно дело - стрелять с неподвижной платформы, другое дело - с качающейся и рыскающей. Самый простой аналог, который доступен каждому: попробуйте попасть сначала теннисным мячом в ствол дерева, стоя не асфальте, а потом проделать то же самое, немного раскачавшись на качелях.
2. Параметры тогдашних орудий. Дальность выстрела тогда чаще всего регулировалась не углом наклона пушки, а уменьшением или увеличением заряда. Более того, систем опознавания и прицеливания не было, ну кроме двух (а иногда и одного) глаза комендора.
3. Технологией производства тогдашних пушек. Изначально чугунная пушка отливалась как болванка, а потом в ней высверливался ствол. Так вот, до 1760-х годов строго горизонтально высверливать ствол не умели, чаше всего ствольный конус уходил под небольшим углом в какую-то сторону. Отсюда частые разрывы корабельных пушек, а так же их повышенный износ.
Наложим все три условия друг на друга и творчески проанализируем. Получается что из отдельной пушки попасть в отдельный корабль можно только чудом. Вернее даже переформулируем - точность стрельбы из отдельной пушки с находящегося в море корабля на средней и дальней дистанции (от 200 ярдов и выше) не превышает единиц процента.
И тут нам на помощь приходит теория вероятности. Вернее, тогда ее еще не было, но интуитивно было понятно, что если задействовать против цели в определенный момент времени МНОЖЕСТВО пушек - то вероятность попадания возрастает в разы. Собственно, именно с этим справлялся бортовой залп. Цель накрывала МНОЖЕСТВО ЯДЕР (в бортовом залпе 74-пушечника участвуют 30-32 пушки с одного борта), соответственно для 74-пушечника вероятность поражения цели ХОТЯ БЫ ОДНИМ ЯДРОМ возрастает в 30 раз.
В идеале лучшие результаты достигались бы, если бы все пушки выстреливали одновременно, но это очень плохо сказывалось на живучести самого стреляющего корабля. Пушки канатами были принайтовлены к бортам корабля. И вот представьте, когда на борт корабля резонансно воздействуют разом 30 орудий, весом от 0.5 до 2 тонн! Если борта и выдержат, то от многократных залпов пойдет отслоение обшивки, нарушение конструкций, течи и т.д.
И тогда решили стрелять лагом - то есть каждая пушка борта стреляет с небольшой задержкой по сравнению с соседней. Смысл в этом был простой - скорость корабля мала, поэтому ей можно пренебречь. Ну потеряем мы в вероятности поражения противника 1-2 процентов, ну и фиг с ним. Зато свой корабль целее будет.
К 1740-м годам перешли к новому методу ведения залпа - лагом побатарейно. В самом деле - на нижнем деке пушки одного калибра, не среднем - другого, на верхней палубе и надстройках - третьего. Во первых их становится легко пристреливать (помним про варьирование дистанции методом веса заряда и глаз комендора в качестве систем прицеливания), поскольку становится понятно, был недолет, попадание или перелет, и не надо грешить на то, что это вот в борт противника сейчас влетело не наше ядро, а ядро соседнего дека.
Самое смешное, что с одной стороны здесь вероятность сначала уменьшается, но потом все равно суммируется (грубо говоря 10% попаданий с нижнего дека суммируются с 10% попаданий с среднего дека) и в результате мы получаем все ту же линейную вероятность.
Таким образом, важно понять, что артиллерия на море стала рулить тогда, когда перешли именно к бортовому залпу, а не выстрелу из отдельной пушки. То есть когда начали оперировать массивом ядер и массивом пушек.

Тут меня спрашивали по поводу "Эндимиона" - а что собственно дал отказ от погонных и ретирадных пушек? Ну ведь всего-то 4-6 орудий, не такая и большая масса...
Тут нам придется вспомнить всем известный закон сиракузского товарища греческого происхождения Архимеда, который гласит, что на тело, погружённое в жидкость, действует выталкивающая сила, равная весу вытесненной этим телом жидкости. Эта выталкивающая сила называется силой Архимеда и равна произведению плотности жидкости (в нашем случае морская вода, то есть постоянная составляющая), постоянному коэффициенту (9.8) и объема тела. В свою очередь объем – есть отношение массы корабля к плотности материала, из которого он сделан (в нашем случае это плотность дерева). В качестве погонных или ретирадных орудий на фрегатах чаще всего использовались 18-фунтовые длинные пушки или 12-фунтовые длинные пушки (2.06 тонн или 1.72 тонны соответственно). Соответственно даже снятие четырех-шести 12-фунтовых пушек дает выигрыш в 7-10 тонн веса, что эквивалентно сэкономленным 7-10 кубическим метрам объема корпуса (или облегчению нагрузки на него в конкретном месте именно на такое значение), которые можно пустить на облегчение конструкции или укрепление поперечных продольных связей киля, шпангоутов и обшивки. Таким образом, отказ от ретирадных и погонных орудий разгружал нос и корму судна, избавляя от пресловутого «эффекта банана» (или по крайней мере уменьшая его) и давал необходимую прочность в тех местах, где находились множество стыков и соединений корпуса.
На всякий случай напомню, что имеется ввиду под "эффектом банана". Дело в том, что задача размещения большой батареи на одной закрытой палубе привела к увеличению длины фрегата, что в свою очередь не лучшим образом сказалось на корпусе корабля. Дело в том, что на таком корабле киль берется длиннее, и соответственно на нос и корму килевой балки приходится увеличенная масса. Если же вспомнить, что предлагалось ставить орудия линкорного калибра – давление масс должно было быть еще более значительным. Со временем в районе носа и кормы киль прогибается, и принимает форму банана, в свою очередь поперечные связи корпуса ослабляются и верхняя палуба испытывает растягивающую нагрузку. Конечно, если бы такой фрегат имел несколько палуб (то есть несколько фиксаций на разных уровнях высоты своего «скелета» в виде шпангоутов) – киль бы деформировался гораздо меньше, но это сразу бы увеличивало высоту борта корабля – и соответственно паразитную парусность самого корпуса.
В общем, если мы строим двух- или более дечник - мы помогаем с помощью палуб (которые по сути являются дополнительными горизонтальными каркасами) килю распределить и выдержать вес полезного груза без деформации этого самого киля, если же мы строим однодечник - нам придется либо усиливать киль, либо неизбежно получать его деформацию. Кроме того - корабль с несколькими палубами можно сделать короче, что увеличит продольную крепость киля, размещая же большое количество батарей на одном деке - мы как бы растягиваем корабль, киль становится длиннее,и деформация его в продольной плоскости увеличивается.
Как-то так. Надеюсь - более-менее понятно.