Немного из времен Александра III
Nov. 22nd, 2016 12:40 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
george_rookeПредыстория.
В 1887 году, во время обострения отношений между Германией и Францией, Александр III напрямую обратился к германскому императору Вильгельму I (которому приходился внучатым племянником) и удержал его от нападения на Францию. Это вызвало неудовольствие канцлера Германии Бисмарка, желавшего войны с Францией, и ухудшило отношения России и Германии.
Бисмарк по поводу ответных действий думал недолго. Решил он ответить... санкциями.
Так началась «таможенная война». В 1887 году Германия отказалась предоставить России ранее обсуждавшийся заем и повысила пошлины на русский хлеб, в то же время для ввоза американского зерна в Германию были введены благоприятные условия. В ответ Россия ввела новый («максимальный») тариф, повысивший существующие пошлины в 2 раза или на десятки процентов, который был применен в отношении немецких продуктов обрабатывающей промышленности.
В свою очередь, Германия предприняла новое повышение пошлин на русский хлеб, а в ответ Россия ввела ещё более высокие пошлины в отношении немецких товаров. Вначале эти действия вызвали протест Германии, прервавшей шедшие до этого торговые переговоры с Россией, однако, обнаружив твёрдость позиции России по вопросу таможенных пошлин, она вскоре предложила возобновить переговоры, приведшие к русско-германскому торговому договору 1894 года.
Вот как это было: "Идея Витте была такова: Россия также вводит у себя два тарифа — минимальный и максимальный. При этом минимальным объявляется именно тот тариф 1891 г., которым немцы были так недовольны, что пустили против него в ход репрессии, направленные против русского сельскохозяйственного ввоза; а кроме этого тарифа, вводится еще другой, максимальный, еще более запретительный. Этот максимальный тариф будет применяться против Германии, если она не понизит своих ставок. Тариф прошел в Государственном совете. Беспокойство стало охватывать некоторые сферы как в России, так и в Германии, еще когда тариф проходил через Совет, и о Витте начали говорить как о человеке, прямо ведущем к вооруженному конфликту. Но Витте продолжал свое дело. Он немедленно предложил Германии начать переговоры о снижении ставок. В Германии отказались, и Витте тотчас применил к германскому ввозу максимальный тариф; германское правительство без малейшей потери времени ответило крутым дальнейшим повышением пошлин на русские сельскохозяйственные продукты. В ответ на это Витте («сию же минуту»,— как он пишет) повысил еще и еще свой «максимальный» тариф. Жестокая таможенная война фактически почти вовсе оборвала русско-германские экономические отношения. Убытки, конечно, весьма большие несла Россия, но, как и рассчитывал Витте, несравненно большие убытки несла Германия. Тревога в обеих странах все усиливалась. "Как раз во время этой резкой таможенной войны,— вспоминает Витте,— когда почти все наши экономические отношения с Германией прекратились, помню, летом был какой-то царский день... В Петергофе был царский выход: все сановники, фрейлины, вообще вся свита и великие князья — все съехались в петергофский большой дворец... Когда я вошел в зал, то от меня все сторонились, как от чумы; всюду шли толки о том, что вот я, с одной стороны, благодаря своему неудержимому характеру, а с другой стороны, молодости и легкомыслию втянул Россию чуть ли не в войну с Германией, что началось это с таможенной войны, а так как Германия не уступит, то все это несомненно кончится войною с Германией..."
За такое обострение стояли Витте и царь, против - министр иностранных дел Гирс и работник МИДа Шувалов. Вот как Витте объяснял свою логику в этом вопросе.
«Я отлично понимал, что мы в состоянии гораздо легче выдержать этот бескровный бой, нежели немцы, потому что вообще в экономическом отношении мы… гораздо более выносливы, нежели немцы, так как всякая нация, менее развитая экономически… при таможенной войне, конечно, менее ощущает потери и стеснения, нежели нация с развитой промышленностью и с развитыми экономическими оборотами».
Оказался прав в результате. Договор 1894 года был очень выгодным для нас.
В 1887 году, во время обострения отношений между Германией и Францией, Александр III напрямую обратился к германскому императору Вильгельму I (которому приходился внучатым племянником) и удержал его от нападения на Францию. Это вызвало неудовольствие канцлера Германии Бисмарка, желавшего войны с Францией, и ухудшило отношения России и Германии.
Бисмарк по поводу ответных действий думал недолго. Решил он ответить... санкциями.
Так началась «таможенная война». В 1887 году Германия отказалась предоставить России ранее обсуждавшийся заем и повысила пошлины на русский хлеб, в то же время для ввоза американского зерна в Германию были введены благоприятные условия. В ответ Россия ввела новый («максимальный») тариф, повысивший существующие пошлины в 2 раза или на десятки процентов, который был применен в отношении немецких продуктов обрабатывающей промышленности.
В свою очередь, Германия предприняла новое повышение пошлин на русский хлеб, а в ответ Россия ввела ещё более высокие пошлины в отношении немецких товаров. Вначале эти действия вызвали протест Германии, прервавшей шедшие до этого торговые переговоры с Россией, однако, обнаружив твёрдость позиции России по вопросу таможенных пошлин, она вскоре предложила возобновить переговоры, приведшие к русско-германскому торговому договору 1894 года.
Вот как это было: "Идея Витте была такова: Россия также вводит у себя два тарифа — минимальный и максимальный. При этом минимальным объявляется именно тот тариф 1891 г., которым немцы были так недовольны, что пустили против него в ход репрессии, направленные против русского сельскохозяйственного ввоза; а кроме этого тарифа, вводится еще другой, максимальный, еще более запретительный. Этот максимальный тариф будет применяться против Германии, если она не понизит своих ставок. Тариф прошел в Государственном совете. Беспокойство стало охватывать некоторые сферы как в России, так и в Германии, еще когда тариф проходил через Совет, и о Витте начали говорить как о человеке, прямо ведущем к вооруженному конфликту. Но Витте продолжал свое дело. Он немедленно предложил Германии начать переговоры о снижении ставок. В Германии отказались, и Витте тотчас применил к германскому ввозу максимальный тариф; германское правительство без малейшей потери времени ответило крутым дальнейшим повышением пошлин на русские сельскохозяйственные продукты. В ответ на это Витте («сию же минуту»,— как он пишет) повысил еще и еще свой «максимальный» тариф. Жестокая таможенная война фактически почти вовсе оборвала русско-германские экономические отношения. Убытки, конечно, весьма большие несла Россия, но, как и рассчитывал Витте, несравненно большие убытки несла Германия. Тревога в обеих странах все усиливалась. "Как раз во время этой резкой таможенной войны,— вспоминает Витте,— когда почти все наши экономические отношения с Германией прекратились, помню, летом был какой-то царский день... В Петергофе был царский выход: все сановники, фрейлины, вообще вся свита и великие князья — все съехались в петергофский большой дворец... Когда я вошел в зал, то от меня все сторонились, как от чумы; всюду шли толки о том, что вот я, с одной стороны, благодаря своему неудержимому характеру, а с другой стороны, молодости и легкомыслию втянул Россию чуть ли не в войну с Германией, что началось это с таможенной войны, а так как Германия не уступит, то все это несомненно кончится войною с Германией..."
За такое обострение стояли Витте и царь, против - министр иностранных дел Гирс и работник МИДа Шувалов. Вот как Витте объяснял свою логику в этом вопросе.
«Я отлично понимал, что мы в состоянии гораздо легче выдержать этот бескровный бой, нежели немцы, потому что вообще в экономическом отношении мы… гораздо более выносливы, нежели немцы, так как всякая нация, менее развитая экономически… при таможенной войне, конечно, менее ощущает потери и стеснения, нежели нация с развитой промышленностью и с развитыми экономическими оборотами».
Оказался прав в результате. Договор 1894 года был очень выгодным для нас.
